– С чего все началось?
– В 1980-х годах отец строил плотину в Латакии. Вместе с ним мы жили в Сирии. А эта страна – сплошной археологический памятник. В свободное от учебы время я бегал на раскопки. После Сирии мы приехали в Кыргызстан. Здесь я коллекционировал сначала монеты, потом значки. После уехал Алма-Ату, где окончил военный институт, затем служил в Азербайджане. Обосновался в Баку – это очень древний город и там даже рестораны располагаются в местах, которые построили в XV веке. Это только подогрело мой интерес к истории и коллекционированию. В 1990-е уволился из армии и решил заняться бизнесом. На тот момент мне было 25 лет. Работал на «Дордое», ездил в Китай, зарабатывал как мог. А потом открыл антикварную лавку.
– Тогда был спрос на антиквариат?
– Скорее, желание им заниматься. Но клиенты тоже были. В основном иностранцы. Я начал попутно проводить экспертизы для желающих.
– Сколько лет должно пройти, чтобы вещь считалась антикварной?
– Не менее 50-ти. Но не у всех вещей с возрастом растет ценность. Все зависит от мастера, который сделал эту вещь, от качества работы, от материала, из которого она сделана, даже от того, кто пользовался этой вещью. Вещи с историей даже на международных аукционах стоят гораздо дороже. Но прежде надо доказать подлинность этой истории и принадлежность.
– А у вас есть вещи, которые принадлежали кому-то известному?
– У меня есть серебряные часы, которые подарил Николай II личному составу своей яхты. Они ничем не примечательны, кроме того, что их подарил сам император российский. Они, кстати, до сих пор в хорошем состоянии. А вообще, я горжусь своим магазином, всей своей коллекцией.
– Где вы берете свои сокровища?
– Вещи XX века привозили военнослужащие, когда возвращались с побежденной Германии. Археологи много приносят. Через Кыргызстан пролегал Шелковый путь, и по маршруту попадаются очень интересные экземпляры, которым по 3-4 тысячи лет. Однажды мне привезли древний серебряный слиток. Такой впервые нашли именно на территории Кыргызстана – ими расплачивались купцы. Люди, которые мне его принесли, сами даже не знали, что это такое. Он валялся у них среди каких-то обломков и хлама. А сейчас, если не ошибаюсь, хранится в Нацбанке.
– Интерес к антиквариату со временем растет или падает?
– Последние 5-10 лет сокращается. Раньше по городу гуляло много гостей из Европы и Китая – им было все интересно, они с радостью скупали предметы старины. А сейчас почти никого нет. Экономический кризис, а потом и пандемия обрушили наш рынок. Местное население покупает потихоньку. В основном часы и ювелирные украшения. Девушки любят древние кыргызские украшения.
– Сколько лет самой древней вещи в вашей коллекции?
– У меня был томагавк, который создали три с половиной тысячи лет назад. Недавно я его продал. Увы, недорого. За большие деньги у нас никто ничего не берет. Многие считают, что антикварные вещи стоят несколько тысяч долларов, у нас же и за несколько тысяч сомов не всегда удается продать.
– Вы пробовали выходить на иностранные рынки?
– Нет. Сложно вывозить товар. К тому же, я уеду – в магазине стоять некому будет. И смысла в этом нет, за границей своего добра хватает. В Кыргызстане как-то проводили аукционы, но интереса к ним не возникло – почти никто не пришел.
– Антиквариат – невыгодное дело, получается?
– Думаю, не хуже и не лучше, чем любой другой бизнес.
– Чем уважающий себя антиквар отличается от перекупщиков?
– Серьезностью лица. Профессиональных антикваров даже в Петербурге всего 16 человек. В основном это пенсионеры. Главное отличие в том, что перекупщики не делают экспертизы и не помогают продать. Я честно говорю: эта вещь стоит столько, хотите – куплю за полцены, хотите – оставьте за полную стоимость под реализацию.
– Вас пытались обмануть?
– Постоянно пытаются. Много мошенников, которые, например, продают людям монеты-копии.
– Как отличить подлинную монету от подделки?
– Для этого и нужен я. Я все оцениваю, рассказываю людям про реальную ценность той или иной вещи. Выявить подлинность той же монеты можно только при помощи жизненного опыта. Я тоже не сразу такой умный родился. Обжигался много раз. Настоящие монеты вырублены штампом. Я уже по особым признакам, даже без аппаратуры вижу. Бывает, штамп стерся, тогда приходится повозиться. А так, безошибочно могу определить подлинность по внешнему виду монеты. Также часто приносят драгоценные камни для того, чтобы определить их стоимость. Особенно янтарь. Чтобы понять, что он настоящий, если внешний вид вызывает сомнения, нагреваю его. Должен появиться запах еловой смолы. Бывает прессованный янтарь или из цельного куска – он в любом случае будет пахнуть.
– Часто ли приносят произведения искусства? Картины, например.
– Все картины, которые есть в свободном доступе – это всегда копии. Ничего ценного у нас нет. Их цена – 100-200 долларов. Внимания стоят только некоторые местные художники, например Тюрин. В музее Айтиева его картины есть. Он известный. У меня есть его эскиз. Это ценная вещь, я продаю ее за 450 долларов, но все, кто хочет купить, готовы дать лишь полцены.
– Вы спрашиваете у тех, кто продает вам ценности, откуда они у них появились?
– Конечно, документы обязательно беру у всех. Сложность в том, что антиквариат – не машина, у него нет техпаспорта. Поэтому беру паспорт продавца, выдаю кассовые чеки. Если вдруг с вопросами приходят правоохранительные органы, то решаем все мирно. К счастью, каких-то проблем еще не возникало.
– По каким причинам вы можете отказаться принимать товар?
– Да постоянно отказываюсь. Когда вижу, что история странная, когда товар принес человек, явно употребляющий наркотики. Отказываюсь, даже если вещь очень ценная. Если ветхая или у меня много подобных. Не беру также вещи в плохом состоянии или если просят слишком много.
– А есть специализированные поставщики товаров в антикварные лавки?
– Раньше их было много, сейчас большинство уже умерли от старости. Почти никого не осталось.
– Книги часто приносят?
– Не очень. Я беру только дореволюционные издания. Многое зависит от состояния. Но их никто не покупает. Беру, чтобы самому читать, а не для реализации.
– Смотря на современные вещи, вы видите то, что через поколения сможет вызвать интерес и представлять из себя какую-то ценность?
– Есть очень интересные образцы в ювелирном мире. Есть талантливые мастера, которые ставят качественные камни и делают хорошо свою работу. Поэтому и сейчас есть смысл заниматься хранением таких вещей, как это делали наши бабушки, передавая из поколения в поколение драгоценности. Если есть сомнения, можете принести мне, я скажу насколько вещь ценная. Помогу определить размеры камней, их вес, чистоту. Сделаю это бесплатно. На оценке не зарабатываю – это только для удовольствия.
– Планируете ли вы передать свое дело детям?
– Вряд ли. Молодежь сейчас редко интересуется антиквариатом. Я пытаюсь привить им вкус, но они пока не доросли до этого. Это же определенный уровень культурного развития, когда ты начинаешь ценить антиквариат, вкладывать в него, оценивать его как инвестиции. Это всегда удел интеллигенции. Надеюсь, со временем мои дети к этому придут.