Один из талантливейших исполнителей, обладатель уникального баритона, поговорил с нами о кризисе кыргызской оперы и рассказал о том, что означает петь по-настоящему.
- Бакыт, людей вашей профессии в нашей стране можно пересчитать по пальцам. Вы академический вокалист. Ваш репертуар - это не популярная музыка, а музыка прошлого. Откуда такое предпочтение? То, что вы поете, только для избранных?
- Сейчас, когда музыку слушают в основном фоном есть очень большой недостаток информации о хорошей музыке. Но это не означает, что классика не популярна. Дело даже не в том, что это только для определенного круга избранных людей. Здесь все зависит от обстановки. Например, эстрадная музыка рассчитана на то, что слушаться она будет из динамиков. Эстрадное выступление, все инструменты предназначены для колонок: можно что-то настроить, добавить или убавить в нужный момент. А классические инструменты и классический голос – это прежде всего живой звук, который не услышишь по радио и телевизору так, как нужно.
- Но в театре оперы и балета или, скажем, в залах филармонии нет случайных людей. Современный молодой человек окажется там скорее волей случая, нежели по доброй воле …
- Бывает, что неподготовленные слушатели после концерта настолько впечатлены, что начинают интересоваться. И это полностью меняет отношение к музыкальному искусству. Люди со временем начинают открывать для себя мир классической музыки.
- А как этот мир открылся для вас? Вы из музыкальной семьи?
- Совсем не из музыкальной. Когда я был маленький, было модно играть на аккордеоне и петь. Я вспоминаю, что мне это очень нравилось. В возрасте 5-6-ти лет мне очень нравился Бек Борбиев и естественно не шло речи о классике. Чуть позднее, когда я учился в школе, посещал музыкальный кружок, немного играл на аккордеоне, немного пел. После окончания 9-ого класса пришло время выбирать профессию, и руководитель посоветовал поступать в Кыргызское Государственное музыкальное училище. Я выбрал специальность баяниста, но к 3-му курсу понял, что это не очень перспективное занятие и начал посещать вокальную кафедру. Так в Кыргызскую национальную консерваторию поступал уже именно на вокальное отделение. И очень этому рад: сейчас я не вижу никаких творческих ограничений.
- Однако, имея уникальный голос, вы не являетесь солистом театра оперы и балета. Предпочитаете строгому графику свободное плавание?
- Здесь нельзя однозначно ответить. Причин много. Так получилось, что от рождения у меня очень слабое зрение и это затрудняет работу в театре. Но дело даже не в этом. Моментов много, к примеру, у солистов часто возникают конфликты с режиссером, который может сказать, что исполнить нужно именно так, а не иначе. А ты чувствуешь абсолютно по-другому, и получается, что даже если споешь, то звучит искусственно, не по-настоящему. Кроме того, еще Магомаев говорил о том, что солист театра поет в жизни 10 опер и ничего больше. А свободный певец не ограничен ни в чем.
- К тому же не секрет, что госслужащие не могут похвастать высокой зарплатой…
- И это тоже. Например, средний оклад рядового солиста театра оперы и балета колеблется в районе пяти тысяч сомов. Но искусство – это не бизнес. Человек, который с ним соприкоснулся, уже не может оставить свое дело, здесь так: назад пути нет…
- Но есть путь за границу, где лучше платят… И получается, что многие талантливые люди покидают Кыргызстан. Между тем мы позиционируем себя как страна, открытая для туристов, а на деле выходит так, что, кроме свежего воздуха, нам нечем похвастать перед иностранными гостями...
- Да, талантливые люди нередко уезжают за рубеж в поисках лучшей жизни. Конечно, очень жаль, что Кыргызстан покидают такие исполнители, как например, Ченгиш Исманов. Он работает в Италии. Или Джамиля Раимбекова, ее карьера успешно складывается в германской опере. Я считаю, что тем людям, которые, скажем так, «наверху» в нашем государстве, нужно осознать, что искусство воспитывает лучшее, и создавать более благоприятные условия для его развития. Скажу больше, некоторые слушатели выходят из оперного театра возмущенные. Бывают недоработанные сыроватые оперы, неважные исполнители.
- Это потому что таланты за рубежом, а те, что остались в силу каких-то причин, не на должном уровне? Неужели у кыргызской оперы нет будущего?
- У нас в стране прекрасная основа для развития музыкального искусства. Замечательные музыкальные школы. Училище им. М. Куренкеева и Кыргызская национальная консерватория им. К. Молдобасанова сохранили великолепный профессорско-преподавательский состав. Есть очень много талантливых исполнителей: Заира Раимбекова, Таир Бейшеев, Данияр Доолетбаков. Десятки одаренных и профессиональных солистов, которые успешно работают, постоянно учатся, развиваются. Тем не менее меня удивляет, что у нас еще существуют симфонические оркестры, духовые, опера, исполнители, которые соответствуют международным стандартам. Работникам культуры приходится кроме основного дела еще и подрабатывать в нескольких местах. Например, солист оперного театра, кроме работы в театре, поет в хоре, работает преподавателем, а по вечерам трудится в ресторанах. Таким образом, получается, что человек не может отдавать себя искусству полностью. И это неправильно.
- Инструмент вокалиста – это голос. Я слышала, после 35-ти лет очень трудно поддерживать себя в форме. Есть ли у вас секреты, как «быть в голосе»?
- Сам лично ничего нового не открыл, но считаю, что, если голос не звучит, нужно лечь и хорошенько отдохнуть. Ведь голос – это состояние всего организма в целом. Тем более голос оперный. Извлекать такой мощный звук, управлять им может только здоровый исполнитель, отдохнувший и бодрый. При этом расцвет оперных певцов начинается после сорока лет. Послушайте того же Лучано Паваротти или Пласидо Доминго, лучшее исполнено именно в возрасте после 40 лет. До этого времени оперный певец считается неопытным и недостаточно развитым.
- Что скрывается под понятием «сцена» лично для вас?
- На сцене я стараюсь пережить то произведение, которое исполняю. Чтобы те чувства, эмоции, которые есть в нем, дошли до слушателей. Многие певцы прежде всего обращают внимание на технику исполнения, на то, как звучит голос, стараются во что бы то ни стало исполнить мощнее. Но для меня главное - эмоции. Говорят так: мурашки не обманешь. Когда исполнитель передает по-настоящему все чувства, по его телу бегут мурашки и тогда слушатель тоже их чувствует.
- Есть ли какое-то произведение, которое стало особенным для вас?
- Есть произведения, которые можно спеть по-настоящему один, два или максимум три раза в жизни. На международном конкурсе исполнителей русского романса в Казахстане я пел «Свет любви твоей» Евгения Светланова. Это очень сильное произведение во всех отношениях: глубокий смысл в словах, гениальная музыка. Это одно из произведений, для исполнения которых нужен очень сложный психологический настрой. А потом получается так, словно спел и сгорел. После конкурса я исполнял его несколько раз, но повторить то, что было тогда, мне не удавалось.
- Тогда вы стали первым кыргызстанцем, получившим Гран-при на одном из самых престижных международных музыкальных конкурсов…
- Когда я участвовал в «Романсиаде», это был 16-ый по счету конкурс. Галина Преображенская, художественный руководитель конкурса, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, заслуженная артистка России, в 90-е годы выступила его инициатором, для того чтобы сохранить и поддержать искусство русского романса. После победы у меня появилась возможность выступить в колонном зале Дома союзов в Москве.
- Поделитесь планами на будущее. Какая еще вершина должна быть покорена вами? Что самое главное для вас, как для исполнителя?
- Конечно, хотелось бы побывать еще раз и в этом удивительном зале с прекрасной акустикой. Да и вообще задумок, очень много. Главное - не просто петь, а передать смысл того, о чем ты поешь. Ведь у каждого произведения своя собственная философия.
- Творческих успехов вам, Бакыт, и спасибо за беседу.